SOLO

Для начала хочу обратить ваше внимание на то, что мы с вами сейчас попадаем в совершено другой мир, чем тот мир, в котором мы жили десять, пятнадцать и двадцать лет назад. Он меняется кардинально. Если прежде утверждалось мнение о том, что мы живем в мире постоянно меняющимся и постоянно изменяющимся, то в последние десять лет можно говорить о том, что сегодняшний мир не сам по себе изменяется, а его изменяют люди.

Мы в России живем в ситуации, когда люди совершенно осмысленно, целенаправленно превращают огромную страну из социалистической в капиталистическую, а мы с вами в этой стране живем. И, заметьте, нас не спрашивают – есть проекты, есть программы, мы в них включаемся. И в одно мгновение (с точки зрения истории, как вы понимаете, это мгновение – десять, пятнадцать или двадцать лет) мы с вами начинаем жить в совершенно другом мире. А пройдет еще лет пятнадцать – двадцать, и картина жизни в этой стране для нас вновь существенно изменится. И если, например, в семидесятые годы с изумлением заметили, что человек на протяжении своей жизни минимум три раза меняет свою профессию, то сейчас мы будем делать это гораздо чаще.

Особенность современной ситуации для нас в том, что сегодня построить планы на жизнь в долговременной перспективе, как это было прежде, крайне сложно, если мы не понимаем, куда движется процесс общественных изменений и если мы в нем не принимаем активного, осмысленного участия. Иначе кто-то за нас начинает планировать нашу жизнь. Причем, это происходит не только в каком-то вселенском масштабе, в масштабе страны, как это привычно думать населению. Это происходит сейчас уже и на микроуровне – кто-то создает фирмы, кто-то начинает производство новой деятельности, уже только тем самым, меняя жизнь людей, кто-то вводит новый продукт и заставляет нас пить «Coca-Cola», есть в «Макдональдсе»… И это делается целенаправленно. В результате мы делаем уже не столько то, что мы сами себе планируем, сколько то, во что нас включают. И, соответственно, люди начинают делиться на тех, кто планирует, проектирует и создает эти самые изменения, и на тех, кто в них участвует, причем, вольно или не вольно.

То есть люди начинают делиться на людей, которые создают новый мир, и на людей, которые страдают оттого, что мир создан не по их меркам и не по их желанию. Поэтому важно, чтобы люди участвовали в тех изменениях, которые происходят. Чтобы люди участвовали бы в этих изменениях, ясно понимая направление изменений и ожидаемые результаты, и даже в каком-то смысле сами принимали участие в том, чтобы изменять мир в том направлении, в котором, как они считают, было бы лучше.

Процесс изменений начинает все более и более ускоряться, трудно сказать, кто и как за ним успевает. И это делается технично и технологично. Это происходит в каждом городе, регионе, во всей нашей стране: приходят новые политики, губернаторы, которые по-другому начинают реорганизовывать жизнь. Приходят крупные компании, которые тоже по-другому начинают реорганизовывать жизнь, появляются инициаторы новых общественных каких-то затей, и они тоже меняют нашу жизнь. И в сегодняшней лекции мы будем размышлять над тем, как и каким образом эти общественные изменения происходят. Когда я говорю «общественные», то я имею в виду не только социальные изменения, но и изменения в состоянии умов людей, но и в технологиях, изменения в государственной жизни, изменения всей структуры в целом.

Когда мы начинаем обсуждать те или иные изменения, начиная от создания фирмы или изменения в имеющейся организации, структуре, от создания госструктуры или от изменения жизни во всей стране, то во всех этих случаях речь идет о проектировании, создании новой жизни людей, новых способов и стереотипов жизни других людей.

Первое, что нужно всегда учитывать,– это сопротивление среды. Люди, в отличие от машин, механизмов и других подобных вещей обладают очень вредными для проектировщика качествами.

Люди способны понимать свою собственную ситуацию и, в отличие от машин и механизмов, сами менять свое состояние. Поэтому просто прийти к ним и сказать: «Вы будете делать вот это» - в нынешнем мире становится все тяжелее и тяжелее, даже можно сказать, что становится практически невозможным. Поэтому, когда вы начинаете планировать по отношению к людям какое-то действие, следует представлять, что ваша аудитория начнет размышлять, чего и для чего Вы от них хотите. Вы прекрасно знаете, что даже в обыденной жизни люди прекрасно знают – нужно ли подчиняться, например, законам, нужно ли подчиняться правилам и можно ли от их выполнения увильнуть – например, увильнуть от работы и так далее. Итак, первое свойство социальной среды – это рефлексивность.

Второе важное нам свойство заключается в том, что люди способны сами, в отличие от машин и прочих механизмов ставить цели. То есть, они понимают, чего они сами хотят и куда они будут двигаться. И в тот момент, когда мы на них начинаем воздействовать, чаще всего оказывается, что их цели не совпадают с нашими. Люди, как правило, ставят другие цели.

И третье. Люди обладают такой специфической особенностью, как самопроизвольная активность, которая связана с их собственным пониманием ситуации и смысла жизни. И когда таких людей достаточно много, и, больше того, если они могут между собой каким-то образом сообщаться, коммуницировать и строить разного рода организации, то...

Теперь скажите мне, пожалуйста, каким образом можно этих людей заставить идти туда, куда вы считаете нужным?

Обычно в таких случаях говорят, что надо придумать какую-то общую идею, какой-то общий проект, который бы их объединял. Но, на самом деле, такого рода вещи связаны, как правило, с тем, что мы работаем в старой, еще тоталитарной структуре. Ведь ясно, что мы предполагаем, что у людей такие вещи могут быть. Я говорю, что может быть одна идея, которая людей и объединит. А если такой идеи нет, то как с этим работать?

Первая проблема, которая возникает при попытках осуществить осмысленное действие в общественных системах, состоит в том, что не удается построить ни общее поле интересов, ни общее поле выгоды, ни общее поле идей.

Есть частные случаи общественных систем, «выключающих» вышеперечисленные качества людей, организованных так, что у людей подавлена рефлексия (например, такова военная система), никакого понимания (в этом направлении успешно работает наша система школьного образования, которая нацелена не на развитие понимания, самостоятельной мыследеятельности, а на заучивание). Конечно, в таких условиях людьми легко управлять – но до поры, до времени. Такого рода системы отключены от процессов развития, а значит, рано или поздно, они разваливаются.

Тип такого управленческого или проектного мышления начинает меняться, и это второй тезис, который следует принять к сведению. Как строилось до последнего времени вообще все проектное и, в частности, управленческое мышление? Управленец, который хотел осуществить какие-то изменения, знал, что у него должен быть некий образ будущего и должны быть поставлены какие-то определенные цели. Согласно этому воображаемому будущему и целям определялись пути и осуществлялись те или иные действия. Сегодня, следуя только этим принципам, управленец все время попадает в ситуацию Черномырдина: «хотели как лучше, а получилось…»

Почему? Потому что те люди, на которых направлено действие, перестают быть «военнослужащими» или просто служащими и начинают играть свою игру в предложенных условиях. А когда появляется несколько активных игроков, то ситуация прямого достижения цели становится невозможной. В политике это очень четко видно. И, фактически, начинает выигрывать тот, кто начинает проектировать и планировать совершенно с другого, скажем так, места или по-другому. У него может быть свой образ будущего, но это не значит, что нужно всех под него подгонять. Нужно просто сделать его своеобразным предметом игры.

Возникает некоторый принцип, который можно назвать «Встреча в будущем». Согласно этому принципу человек, который сам планирует будущие изменения, начинает действовать совершено по-другому. Например, он хочет, чтобы общество пришло в некоторое такое состояние – демократическое, экономическое ets. При этом большинство людей привыкли жить по-другому, хотят жить по-другому, у них другие стереотипы сознания, у них другие игры. Что нужно сделать для того, чтобы они начали действовать в задуманном направлении?

Во-первых, сделать невозможным их действие в привычной им жизни. При осознании критичности и необратимости ситуации, в которой они оказываются, люди начинают постепенно менять свой образ и способ жизни. И самое главное, в этот момент дать им новый образец, другой образец жизни, другой образец действий. Но следует понимать, что предъявление нового образца действий, образа жизни не означает немедленное его принятие и воспроизведение людьми. На следующем шаге им нужно создать следующее, новое препятствие на пути их привычного жизневоспроизводства. И в какой-то момент они пойдут туда, куда нужно.

И на этом проектирование не заканчивается. Представим себе, что сообщество приходит в задуманное вами состояние мысли и действия, то есть «приходит на место», уже спроектированное. Там уже должно быть все готово – готовы образцы другого поведения и другой деятельности. Это означает, что сам управленец к этому моменту времени должен подготовить новую систему жизни и новую систему действий и сам начать действовать согласно предъявляемым образцам.

Это все легко модно продемонстрировать на самых разных примерах. Рассмотрим элементарную ситуацию бизнеса. Помните, например, одно время у нас была такая ситуация, когда в России практически не было персональных компьютеров. Тогда большое количество торговцев пустились за рубеж, чтобы покупать там компьютеры, привозить их сюда и продавать. Они толклись меж собой, обгоняя друг друга, и насыщали этот рынок. А люди поумнее в этот момент думали о том, что в какой-то момент этим компьютерам потребуется сервис и программное обеспечение, которое устаревает и меняется очень быстро. И эта ситуация вскоре возникла. В тот момент, когда этот рынок был насыщен, то цены на программное обеспечение и все остальное резко поднялись. Что можно было предположить дальше, после программного обеспечения? А то, что пойдут другие смены компьютеров, и что можно было бы подготовить людей, которые дальше могли бы сразу начать в этом плане работать. И так далее. Те, кто действует в бизнесе прямолинейно, обычно проигрывают.

Я хочу сказать всем этим буквально следующее: если вы проектируете действительно эффективное действие, то его надо просматривать на несколько шагов вперед и, фактически, готовить вот эти ситуации перехода и смены направления деятельности.

Первый принцип, на котором начинает строиться вот в таких вот рефлексивных системах управление, состоит в том, что действие планируется не из той точки, в которой мы находимся, а прямо наоборот – из будущего строиться система обратных действий для того, чтобы ситуация изменилась в задуманном направлении. Очень немногие люди сейчас могут работать в технологиях такого рода, но именно они и определяют структуру изменений, общественных изменений. А те, кто всегда идут от нынешнего состояния, то они уже, как правило, проигрывают. Почему так происходит? Да потому что, в отличие от будущего, нынешнее состояние очень четко просчитывается. Каждый кто даст себе труд это сделать, может повернуть дело в своих интересах, подложить свои цели, поменять направление деятельности людей и т.п.

Вы можете сказать, что все, о чем я говорю - это манипулирование. Но ситуация сегодня складывается так, что вопрос об оценке этичности этих стремительно распространяющихся технологий уже не стоит. Если люди начинают обладать такими технологиями, то можно сколько угодно считать их нехорошими или плохими людьми, вы с ними все равно ничего не сделаете. Поэтому выход единственный – в том, чтобы как можно больше людей начинали работать в этой технологии, тогда ситуация начинает кардинально меняться.

Пожалуй, один из первых примеров действия этой технологии можно найти в истории Соединенных Штатов. У них сложилась даже поговорка такая, легенда о том, как Кольт сделал людей равными или о том, что Кольт привел Соединенные штаты к законности. Почему они так считают? Потому что те, кто обладал оружием на диком Западе, в дикой ситуации – всегда были сильнее. И обладание всеми правами для человека реально определялось тем, есть или нет у него оружие. А достать, купить себе оружие было весьма непросто всем желающим. Но в тот момент, когда Кольт сделал дешевый пистолет, который стал общедоступным, в этот момент само оружие перестало играть такую специфическую, прежде ему свойственную роль. И люди стали равными. Не важно – сильный он или слабый, - но они стали равномощными. Сложилась ситуация законности.

Поэтому мы сейчас находимся во времени и пространстве очень резкого перелома. Это можно наблюдать и на примерах международных дел, и в вопросах изменений внутренней жизни страны на всей уровнях, включая ваш личный уровень. Поэтому давайте ответим на вопрос самим себе – либо мы будем вечно страдающей стороной и будем вечно думать, какие те люди, которые нами управляют, злые, либо мы сами начнем вооружаться этими современными технологиями и станем играть с ними в общественной жизни на равных.

Итак, мы зафиксировали принцип «Встречи в будущем», то есть совершенно другой поворот сознания и мышления, который позволяет нам исходить не из реалий нынешней ситуации, а играть в игры по общественным изменениям, исходя из вариантов будущего.

Если первые тезисы понятны, то давайте обсудим следующий шаг, третий. Люди, которые начинают это проектирование, должны сделать из самих себя (с группой товарищей, например) сделать из себя образец новой задуманной ими жизни и новой схемы организации жизни. Они сами становятся такими, какими бы хотели, чтобы стали другие люди. Это очень тяжелый и сложный принцип, и он, кстати, обычно, ни на наших руководителей, ни на наших проектировщиков не распространяется, они на себя его не распространяют. Но по-другому дело не идет. Согласимся, если мы, например, хотим создать общество экономическое и общество, в котором бы люди были самодеятельными и самостоятельными, то этого нельзя сделать, не будучи таковым. Вот в этом плане, например, администратор, который приказал всем быть самостоятельными, ничего не добьется, но он может этого добиться, при условии, что прежде сам сделает серию шагов.

Если же этого «зародыша нового» нет, то никакие убеждения, никакие административные меры не смогут людей делать нечто другое, отличное от того, к чему они привыкли.

Я хочу рассказать вам одну, довольно старую историю, но история эта очень показательна. В 1991 году я читал лекции в университетах Соединенных Штатов. И американцы мне все время рассказывали: «У нас в стране кризис, стоят атомные электростанции недостроенные, вообще все очень плохо, денег не хватает». А потом я встретился в Конгрессе с одним из людей, которые руководят всем этим процессом. И говорю: «Как же так? У вас в США кризис!»

А он мне говорит: «У нас в США кризис? Нет у нас никакого кризиса!»

-Да, все мне так говорят! Говорят, что денег не хватает, что строительство остановилось…

А он говорит: «У нас совершенно другая ситуация. По ряду высокотехнологичных отраслей мы отстаем от Японии. Отстаем все сильнее. Но заставить сытых и довольных американцев изменить свою профессию очень тяжело, – у них уже все есть. И поэтому первое, что надо сделать, это создать для них ситуацию кризиса. Второе, что надо сделать, это в другом месте создать ситуацию, где бы они могли зарабатывать в разы больше. И третье, надо создать систему переобучения, чтобы они могли туда перепрыгнуть». Но убеждать американцев, вместо того, чтобы заниматься тяжелой промышленностью и строительством, на чем они в тот момент очень хорошо специализировались, и заставить их заниматься Интернет-технологиями, новыми видами бизнеса совершенно невозможно путем убеждения. Но зато очень даже возможно другим образом.

Поэтому создаются технопарки, Силиконовейли, другие конструкции, в которые уже можно людям перетекать, и где отрабатывается совершенно другой тип бизнеса, совершенно другая схема организации жизни. Потом создается ситуация, в которой люди уже больше не могут жить по- старому, и в конечном этапе создается ситуация переключения их сюда. Но должны быть образцы.

На следующем шаге строится следующая конструкция – должны быть сформированы ситуации, в которых старые способы жизни не работают, а новые уже присутствуют. В этом плане, чем плох и почему регулярно не работает метод шоковой терапии.

Вы помните, все время этот вопрос у нас обсуждался, еще со времен Гайдара, а в маленькой стране Латвии, например, он «сработал». Почему же не получилось в России? А все очень просто: когда вы людей загоняете в ситуацию простой безысходности, в ситуацию, где не запрограммированы выходы в новое качество, люди начинают обороняться. Они начинают ругать правительство, они начинают делать все, что угодно, но при этом всеми силами стараются сохранить тот способ жизни, который у них есть.

Примерно та же самая ситуация у нас с образованием. Учителя, которые у нас учат в средних школах и в вузах, в большинстве своем – это люди из прошлой жизни, при всем к ним уважении. И в этих обстоятельствах сменить устаревающий тип обучения, не отвечающий современным задачам очень тяжело. Это значит, что надо все три или пять миллионов учителей переучивать. Ввести их в состояние, когда им зарплаты не платят и все тяжело, конечно, можно. Но что тогда они дальше начинают делать? Если для них нет способа перейти в другое состояние, то педагоги могут сделать только две вещи: сказать, что у нас лучшее образование, или утверждать, что уровень его не повышается только потому, что нам не платят. То есть, они начинают обороняться.

Таким образом, загнать людей в тяжелую ситуацию можно, но если нет системы перехода в другое, если нет образцов другого, более эффективного, например, образования или еще чего-то, то ситуация не может разрешиться позитивно. Тогда не только не происходит задуманных изменений, но и возникает конфликт и война, совершенно бессмысленная.

Подводя очередной промежуточный итог разговора, еще раз повторю: должен быть «зародыш изменений», должна быть ситуация, в которой показаны другие образцы жизни и деятельности, необходимо создавать такие прецеденты. То есть, для достижения изменений нужно публично показать: как можно действовать по-другому. А после этого созданные образцы деятельности, отношений должны быть описаны и оформлены как новые структуры жизни.

И что тогда происходит? Тогда в обществе происходит следующий этап, тогда в обществе происходит следующая конструкция. В части общества существуют новых образцы, они начинают распространяться, их начинают осваивать. А что происходит с остальными? Они начинают сопротивляться. Почему? Потому что всякое общественное изменение связано с тем, что у кого-то что-то отбирается. Вспомним первый пункт нашего разговора: когда люди понимают, осознают себя и способны самостоятельно действовать, они, естественно, будут предпринимать все попытки для того, чтобы, во-первых, доказать, что эти образцы, которые им предлагают, плохие, а их, наоборот, хорошие. А во-вторых, приложат все силы для того, чтобы попытаться их уничтожить, упаковать или куда-нибудь сдвинуть.

Мы к такому роду конфликтов относимся до сих пор плохо. Но в обществе, где действуют разные группы людей, это совершенно нормально, другого быть просто не может. Начинается такая своеобразная «война» разных способов работы. И эту «войну» вы можете наблюдать прямо в жизни. Разве не существует у нас группа людей, которая весь бизнес считает воровским, эксплуататорским, а бизнесменов не честными людьми?

Что это такое? Это форма социальной защиты – надо объявить этих людей нехорошими, чтобы они не занимались бизнесом. Разве вы не знаете, что есть другая группа людей, которая считает, что есть неудачники, алкоголики, неспособные к жизни, и что ничего хорошего от них произойти не может? Таких конструкций вы можете вспомнить достаточно много, когда разные группы в этой ситуации начинают воевать друг против друга различными всеми возможными способами. Например, вам знакома конструкция, в которой принято считать чиновников взяточниками, тупыми людьми, которые мешают жизни? А есть прямо обратная точка зрения, которая говорит, что только благодаря тому, что государство укрепляется, вообще и существует все остальное. И вот эти вот конструкции конфликтов оказываются очень сложными, но эти новые образцы начинают жить и постепенно отвоевывают себе пространство.

Как вы думаете, чем это заканчивается? Стандартный ответ, который сейчас существует: кто-то из них победит. Ничего подобного. В истории общественных изменений никто никогда до конца не побеждает. Единственный раз у нас во всей мировой истории была такая победа – когда социализм победил на территории всей страны. Но, как вы понимаете, что все, кто туда не помещался, они были помещены в другие места. Но это не решение проблемы. А если мы не можем всех отправить в места, не столь отдаленные? Тогда что происходит? Разные типы жизни и разные структуры в какой-то момент приходят в относительное равновесие, в результате чего возникает система соглашений, в которой зоны делятся, и возникает другой порядок жизни. Не победа одного образца, а другой порядок жизни, другой тип равновесия.

Предмет проектирования – порядок вещей

Вспомним теперь, о чем мы говорили в самом начале. Что должен теперь проектировать тот управленец? В чем теперь его образ жизни? Он состоит не в том, чтобы мы с самого начала спроектировали эту конструкцию новой жизни. А тот, кто поумнее, он проектирует не то, как люди будут жить, а порядок вещей, который может наступить. И, например, выдвинуть в качестве нового образца не то, чего он на самом деле хотел достичь, а что-то гораздо более радикальное, что-то такое, во взаимодействии с которым все остальные структуры придут в некоторое равновесие. С этой точки зрения можно рассмотреть ту же военно-политическую операцию американцев в Югославии, и вы заметите несколько очень сложных технологичных ходов, которые были тогда сделаны.

Например, первый. Для начала нужно было вывести общество из состояния равновесия. Ситуация равновесия обычно фиксируется системой соглашений, в которых люди живут, системой в которую входит и международное законодательство. Что сделали американцы? Во-первых, они выдумали совершенно новое понятие, которого не было в юриспруденции –«гуманитарная катастрофа». Все остальные понятия были, и по этим всем понятиям ООН и прочие организации знали, как действовать, как реагировать. А что делать, когда вдруг случилась гуманитарная катастрофа? Если никто не знает, что это такое и нигде это определение не записано, то, никто не знает и как действовать. И, следовательно, можно действовать так, как кому придет на ум. Кстати, есть целая серия понятий, которые вводятся в общество, и которые дезорганизуют общество потому, что никто не знает, как действовать. Например, понятие терроризма. Особенно понятие международного терроризма. Вот Ирак, он кто? Центр терроризма или нет? А поскольку понятие не определено, то одни могут действовать одним образом, а другие другим, и все будут правы. Когда нигде не зафиксировано, как надо действовать, то, соответственно, возникает зона нового действия.

Объявленная гуманитарная катастрофа стала основой для специальной конструкции- ситуации вытеснения большого количества людей. Помните официальную логику того времени? Говорят, что вот, мол, гуманитарная катастрофа. А, следовательно, можно бомбить сербов, чтобы албанцы вернулись на место, и так далее… А чем все это заканчивается? А заканчивается это тем, что в тот момент, когда все перессорились, и когда возникла ситуация конфликта между многими группами, то в этот момент, для того, чтобы установить новый порядок, в эти точки (рисует) конфликта вводится совершенно другая, четвертая структура. Например, это могут быть те же самые, знакомые нам полицейские части ООН или другие. Что тогда происходит? А происходит то, что ни одна из них не может жить по-своему, ни одна из них не может победить. И что начинается? А тогда возникает совершенно новый порядок. И теперь осталось только подождать лет десять, и новое поколение уже вырастет, как вы понимаете, в новом порядке и уже будет считать его правильным.

Когда посредством продуманных действий устанавливается новый порядок, на следующем шаге нужно закрепить его в сознании людей как некую достигнутую промежуточную цель. Это такой принцип – выигрыш через интерпретацию: тот, кто первым сумел правильно понять этот новый порядок, тот, кто сумел его правильно проинтерпретировать и закрепить в сознании, он и выигрывает.

И, наконец, когда достигнут новый порядок, новый уклад жизни, деятельности, он объявлен и признан правильным, происходит некая символизация. Мы с вами можем ее легко наблюдать на собственном жизненном опыте. Вот если вы теперь прочитаете про экономический порядок, то вы выясните, а, например, многие из вас даже в этом уже и живут, что, например, человек экономический и экономические отношения, они всегда были. Вы выясните, что это столбовой путь развития цивилизации, и что наша задача - это возвращение в естественный, нормальный ход истории. Есть такие конструкции и концепции.

А вот теперь мы подходим к еще одному важному вопросу. Что происходит, когда возникает много разных проектов, много людей, которые начинают между собой взаимодействовать? Что их объединяет? Их объединяет в этой ситуации отнюдь не новая идея, если мы внимательно посмотрим. Их объединяет даже не общий интерес. А их объединяет совершено другая структура, их объединяет структура организации, которая их в том состоянии, в котором они на данный момент есть, ставит на свои функциональные места. Поэтому главный человек в этой жизненной ситуации – это организатор. Это человек, который умеет который умеет вычислить структуры сознания разных людей и объединить их. Но объединить не в общую идею, а в некоторую общую структуру взаимодействия, при которой они получают то, что считают нужным, делают то, что считают нужным, но при этом, это их деятельность оказывается еще и полезной для других людей.

Вот те, кто начинают уметь это делать, и начинают, собственно, формировать новый порядок вещей, «сшивая» все шаги, о которых я говорил, в некоторую организацию. С тем, чтобы потом уже суметь выйти из этого организованного ими процесса. Есть такое понятие «удачного проекта». Проект тогда удачный, когда тот, кто проектировал, может из него выйти, а организация продолжит жить и развиваться дальше.

Квалификация проектировщика следующего уровня состоит в том, чтобы научиться создать новые процессы, новые ситуации, новые виды деятельности. Эта новая квалификация начинает все более интенсивно разворачиваться в обществе. И, собственно, такие технологии и являются основным, скажем так, предметом обсуждения в теме управления изменениями. А вот те, которые касаются, например, управления в уже существующей структуре, они начинают переходить на уровень квалификации ПТУ. Потому что это делать могут многие, это уже вещь техническая. В том смысле, что известные вещи можно делать и передать без особых знаний и способностей.

И в этом плане, когда мы говорим про схему взаимодействия, то тем самым мы выходим из конкретных проектов. То есть мы знаем, что есть люди, которые делают конкретные проекты, мы знаем, каким образом они могут между собой взаимодействовать, мы знаем, каким образом они, эти проекты, могут реализовывать и так далее. И в этом плане для людей, которые начинают проектировать социальную систему, важным становятся схемы взаимодействия, а не сами результаты. Но это совершенно другой взгляд на проектирование.

Известна позиция, что наука является важнейшим фактором изменений в обществе. Я должен констатировать, что сегодня и наука перестала быть столь важной, какой она была раньше, по одной простой причине – она не успевает за происходящими изменениями. Изменения осуществляются быстрее, чем ученые успевают исследовать новый тип общества, новый тип экономики и все остальное. Управленцы теперь делают все это гораздо быстрее. И это не наука, это совершенно другой тип и совершенно другой стиль мышления, это совершенно другая конструкция мышления. Конструкция, про которую я, собственно, и пытался вам сегодня рассказать. Поэтому наука уже становится служанкой у новых проектов, поскольку работает только уже в узком диапазоне.

Поэтому научные прогнозы не могут выполняться. Есть такой известный специалист по рынку ценных бумаг Джордж Сорос, который написал ряд книг, в том числе и про рынок. Он пишет, что экономисты исследуют рынок как некую систему спроса и предложения, в то время как рынок таковым не является. По г-ну Соросу рынок является рефлексивной системой. Что это означает? Когда вы сделали некий прогноз, то, люди в какой-то своей части начинают думать, что он исполнится, и принимаются скупать эти акции, согласно прогнозу. В этот момент другие сразу начинают говорить: «Ага, они скупят их за какое-то время, и цена на эти акции упадет». И начинаются игры совершенно другие, начинаются игры рефлексивные. Поэтому научные прогнозы и сделаны для того, чтобы уже не выполняться. Их начинают переигрывать.

Знаете, первый такой прогноз издал «Римский клуб». Он спрогнозировал, что в 2046 году нефть на Земле закончится и будет гигантский экономический кризис. А что после этого произошло? Первое, что после этого произошло, это мощнейшая технологическая революция, которая называлась «Энергосбережение». И уже после выяснилось, что нефти еще очень надолго хватит, а, кроме того, есть еще и другие энергоресурсы на Земле. И весь их прогноз лопнул. Поэтому с научными прогнозами начинают играть уже в другие игры. Они, собственно, и нужны теперь только для того, чтобы посмотреть, куда идет естественный процесс, сам по себе, без нашего участия. Посмотреть и сделать так, чтобы он не осуществился. И тот, кто про это догадывается, он, собственно, и выигрывает.

Вопрос. Как определить игрока и сущность игры

С.В. Попов. Самому стать таким. Вы не заметите игроков до тех пор, пока будете жить в структуре заданных предположений, в которой мы живем. В тот момент, когда вы в них усомнитесь - сами станете игроком, и вдруг обнаружите, что их достаточно много. Ведь игрок всегда маскируется, правильно? Он выступает под видом бизнесмена, политика, госслужащего или еще кого-то. А как его определить? Как определить, играет человек в какую-то игру или нет? Например, какой-нибудь служащий администрации президента, который честно выполняет свои обязанности, но при этом играет в игру, чтобы, например, соглашение о разделе продукции было ликвидировано потому, что компаниям, с которыми он находится в хороших отношениях, выгодно изменение такого порядка.

И в этом плане все игроки таковы. Есть существующая система, есть определенная роль, которую выполняет человек, и есть вторая позиция, когда он этой своей ролью пользуется, управляет для достижения целей других игроков, которые, соответственно, играют другие роли. Вот как только вы выйдите в эту позицию и начнете обсуждать эту двойную, как минимум, структуру, то вы их сразу обнаружите. Например, вы думаете, что «ЛУКойл» нефть добывает? Он играет в другую игру. Например, по изничтожению «ЮКОСа». Равно как и «ЮКОС» в лице своего руководства преследует политические цели. А нефть - это лишь инструмент, форма существования игрока.

Как обнаружить игроков? И если на шахматном поле вы будете смотреть за фигурками, за «лошадью», за ладьей и прочими фигурками, то вы игроков не обнаружите. Ведь игроки-то сидят и фигурки передвигают. И хотя пешка может ходить на одну клеточку, а конь, как известно, может передвигаться буквой Г и никак больше, но играть они при этом могут в совершенно разные игры.

Вопрос. Как Вы считаете, излагаемая Вами концепция может распространяться в отношении самих проектировщиков?

С.В. Попов: Для того, чтобы этих проектировщиков организовать, все время создаются всякие конструкции, например, Государственная Дума, парламенты и прочие разные вещи. А для того, чтобы их нейтрализовать, создаются всякие ситуации, в которых все эти проектировщики собираются, например, в виде политических партий. А через какое-то время становится ясно, что, поместив их туда, мы тем самым сделали невозможным реализацию ни одного их проектов – ни коммунистический, ни демократический.

Это гениальная идея советов и парламентов, которая фактически выводит из игры разных проектировщиков из различных систем. Поскольку они теперь вынуждены все непрерывно согласовывать, то ни один из проектов не будет реализован, а будет возникать все время какой-то компромисс. Поэтому, фактически, современные проектировщики выходят в другой уровень. Они вычисляют не сами проекты, а основания, на которых они сделаны. И в этом плане мир вступает в такое, я бы сказал, новое дикое состояние. Потому что начинается... Ну, можно сказать так: следующая мировая война, это война разных схем организаций.